Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея (ЛП) - Мосян Тунсю

Лишь на мгновение утратив бдительность, Шэнь Цинцю с запозданием осознал, что его отверстие форсировано мощным ударом [24].

В это мгновение он окончательно утратил власть над нижней половиной своего тела. Руки, с трудом поддерживающие верхнюю, также отказали. По счастью, размера Ло Бинхэ было достаточно, чтобы удержать вино внутри.

Хоть проникновение массивного органа всё же причиняло боль, она несколько отличалась от обычной.

Вино раздражало стенки кишечника, наполняя внутренности жжением и влажным жаром, и, когда Ло Бинхэ принялся вбиваться всерьёз, начало бесконтрольно сочиться наружу подобно нектару из цветка. При этом раздавалось всё более отчётливое хлюпанье, заставившее Шэнь Цинцю зардеться от стыда. От сводящего с ума зуда он судорожно терзал простыни, однако массивная головка Ло Бинхэ лишь дразнила его, едва дотрагиваясь до той чувствительной точки, прикосновения к которой он так жаждал. Стремясь к разрядке, Шэнь Цинцю прогибался в пояснице и, в конце концов, не выдержав, подался назад.

Это слабое движение застало Ло Бинхэ врасплох. Остановившись, чтобы перевести дыхание, он радостно спросил:

— Учитель, вам приятно? Значит, я всё делаю правильно?!

От его стремительных движений капли прозрачного красного вина всё обильнее сочились наружу, и вскоре белая кожа Шэнь Цинцю была сплошь покрыта брызгами. Превосходное вино и член его ученика переворачивали внутренности вверх дном [25], порождая всё более сильное возбуждение — костяшки пальцев, которыми Шэнь Цинцю в отчаянии [25] стискивал простыни, побелели, глаза крепко зажмурились.

— Так хорошо? — не унимался Ло Бинхэ. — Вам хорошо?

Шэнь Цинцю что-то бросил севшим голосом, но Ло Бинхэ не разобрал, так что наклонился к нему, чтобы расслышать — и при этом невольно толкнулся глубже.

Ощутив распирающую боль, Шэнь Цинцю выдохнул:

— …Лицо… Лицо…

Бушующее во внутренностях вино окрасило кожу Шэнь Цинцю румянцем, а возносящиеся пары алкоголя ощущались даже в его дыхании, отдававшем сладостью. Почуяв этот аромат, Ло Бинхэ не удержался от того, чтобы, склонив голову учителя набок, слиться с ним в поцелуе — кончик языка тотчас проник в рот, обнаружив, что и слюна обрела цветочный привкус вина.

— Учитель, — вновь заговорил он, — вам нужно видеть моё лицо?

Шэнь Цинцю еле заметно кивнул. Однако Ло Бинхэ тянул время:

— Подумайте над этим хорошенько — ведь учитель сам пожелал, чтобы я делал это сзади. Если вы желаете переместиться… боюсь, что сменить позицию обратно будет не так просто.

Его хрипловатый шёпот и обдающее ухо горячее дыхание туманили разум, заставляя Шэнь Цинцю бессознательно выгибаться навстречу.

Внезапно Ло Бинхэ дёрнул его, резким рывком перевернув на спину.

Бледные щёки Шэнь Цинцю покраснели, равно как кончик носа и глаза, на ресницах которых блестели слезинки. Ло Бинхэ тут же сцеловал их, осторожно массируя пальцем нежную кожу вокруг растянутого отверстия. Другой рукой он подхватил Шэнь Цинцю под спину, приподнимая его.

— Учитель… теперь вы видите, — прошептал он.

Придерживая мужчину за подбородок, он заставил его опустить взгляд на мешанину из вина и иных телесных соков, скопившихся на белоснежных бёдрах. Меж его полных округлостей виднелось подобное рдеющему цветку сочащееся белесой жидкостью вздутое отверстие, которое грозило вывернуться наружу, всё ещё жалостливо подёргиваясь.

Не в силах вымолвить ни слова, Шэнь Цинцю бессознательно поднял руки, чтобы закрыть глаза.

Подарив ему несколько сочувственных поцелуев, Ло Бинхэ вновь двинулся вперёд.

Поскольку он больше не поддерживал Шэнь Цинцю, тот, ощутив новую вспышку боли, упал на кровать, при этом длинные чёрные волосы разметались по подушке. Бессильно впиваясь в мышцы спины Ло Бинхэ, он силился приподнять голову.

После очередного раунда любовных утех тело Шэнь Цинцю покинуло почти всё вино. Омытые алкоголем стенки кишечника на всём протяжении обрели крайнюю чувствительность, горячие и податливые, они охотно засасывали внутрь инородный орган, который старательно надраивал их, расправляя малейшие складки. Слушая производимые его отверстием влажные хлюпающие звуки, Шэнь Цинцю обхватил ногами талию Ло Бинхэ, поглаживая его нежной внутренней стороной бёдер, пальцы ног поджались, на лице застыло расслабленно-пьяное выражение.

В воздухе разлился насыщенный аромат вина. Шэнь Цинцю и впрямь был… пьян в стельку.

Но прежде чем он успел окончательно утонуть в алкогольных парах, Ло Бинхэ заставил его мигом протрезветь.

Поддерживая Шэнь Цинцю под ягодицы, он поднялся с кровати.

Тело мужчины осело под собственным весом, при этом член Ло Бинхэ, раздвинув нежную плоть, проник в недосягаемые ранее глубины. Этот удар чуть не вышиб сердце из груди Шэнь Цинцю через глотку — его словно бы пронзили мечом, так что он принялся отчаянно дёргаться. Однако что он мог поделать, зависнув в воздухе — как бы он ни сопротивлялся, член лишь неумолимо проникал глубже, заставляя его растягиваться до тех пор, пока Шэнь Цинцю не ощутил подкатывающую тошноту.

Но самое страшное было ещё впереди: удерживая его, Ло Бинхэ куда-то двинулся.

От ходьбы член проникал внутрь всё дальше — при каждом шаге это орудие, не покидая тела Шэнь Цинцю, будоражило его внутренности, врезаясь в них под разными углами и явно наслаждаясь их трепетными спазмами, предоставляющими ему лучший массаж. Помимо того, что тошнота от чрезмерно глубокого проникновения одолевала Шэнь Цинцю всё сильнее, он боялся свалиться на пол.

Будучи в самом деле не в силах вынести подобное, Шэнь Цинцю, запинаясь, выдавил:

— Постой, постой… Чересчур глубоко… Бин… Бинхэ, отпусти, опусти меня вниз…

Куснув его за мочку уха, Ло Бинхэ выдохнул

— Учитель… Ещё недостаточно глубоко… Недостаточно…

Чувствуя себя полным и растянутым до предела, Шэнь Цинцю в отчаянии воскликнул:

— И какая же глубина тебе требуется?.. Как далеко ты собираешься проникнуть?!

Явно наслаждаясь процессом, Ло Бинхэ продолжал вбиваться в Шэнь Цинцю, поддерживая его на весу — а затем уложил на стол. Теперь верхняя половина тела мужчины была прижата к столешнице, руки — скрещены за спиной, а ноги бессильно свисали на пол.

Теперь его задница оказалась аккурат на краю стола, бёдра — широко разведены и крепко притиснуты к телу Ло Бинхэ. Несчастный предмет мебели отчаянно скрипел и раскачивался при каждом движении.

В притиснутого лицом к столешнице Шэнь Цинцю сзади безостановочно вбивался твёрдый орган; дрожа всем телом, он едва мог удержаться на ногах. Однако Ло Бинхэ продолжал сжимать его ягодицы, чтобы ощущать удовольствие от дополнительной стимуляции как внутри, так и снаружи.

Шэнь Цинцю мог думать лишь о том, что в сравнении с этим инородным органом, терзающим его внутренности, все прежние невзгоды были сущими пустяками. Вдобавок Ло Бинхэ без конца то лапал его за зад, то шлёпал по нему — не то чтобы это было по-настоящему больно, но зато чертовски стыдно. Вскоре его ученик сменил правила игры: всякий раз, когда он слегка вынимал член и яростно вонзал его снова, он с такой силой стискивал ягодицы Шэнь Цинцю, что тот опасался, что к ним так и не вернётся прежняя форма. Он по-прежнему лежал ничком на столе, а нежные стенки его кишечника, казалось, раскалились от трения. Боль и зуд по-прежнему сводили его с ума — однако он был полностью обездвижен, так что всё, что ему оставалось — это отдаться на милость Ло Бинхэ.

Ло Бинхэ воистину всегда был примерным учеником: заполучив справочный материал, он лишь начал его осваивать [27] — и уже способен довести человека до подобного состояния!

Не в силах выдавить ни слезинки, Шэнь Цинцю обессиленно всхлипнул:

— …Ты… Чего ты там ещё начитался?..

Примечания:

[1] Пёстрая 花花绿绿 (huāhuālǜlǜ) – в букв. пер. с кит. «цветы-цветы-зелень-зелень», обр. «цветастый, многоцветрый».

[2] Страсть – в оригинале 淫心 (yínxīn) – в пер. с кит. «стремление к разврату, тяга ко злу, сладострастие».